Жертвы голода - Арест матери

В первые месяцы ссылки семья Анатолия выживала благодаря запасам провизии, привезенным из Литвы. Однако зимой 1942 г. ситуация резко ухудшилась и, чтобы не умереть, они готовы были на все: «Мою сестренку Риту как малолетку взяли в интернат, в школу, где их с маленькими детьми чуть подкармливали. Кушать и жить надо было, и мама помаленьку начала ходить в конюшню. Лошадям иногда давали по горсти овса. Она пару раз, я не знал откуда, принесет, потолчет овес на плите и сварит. И попалась. Кто-то увидел. Ее арестовали, забрали за горсть, и я ее больше не видел. Увезли, и она умерла где-то в лагере. И я остался один». Анатолий остался сиротой, и ему пришлось на своей шкуре узнать, что такое голодать почти полгода. В этом фрагменте записи он пытается объяснить, что мог чувствовать ребенок, страдающий от крайнего истощения:  «Кушать ничего нет. Я помню несколько таких этапов. Где-то что-то выменял, съел черную буханку хлеба полностью! Как будто не ел: вроде ел, но не ел. Помаленьку отрежу маленький кусочек на плите, и уже нет хлеба. Нет и все. Жалко, хоть плачь, но нет. Вот это я хорошо помню. Потом начал опухать. Сначала ноги опухают. Как принято, человек начинает опухать и умирает: сначала пухнет живот, а потом он умирает. Ходишь равнодушным ко всему доходягой. А кушать хочется, ноги тяжелые, едва могу поднять, как свинцом налитые. Вот это я помню».