Клара Хартманн о последних месяцах войны в Венгрии и своем аресте

«Я точно не помню, потому что была совсем маленькой... Мои родители умерли, и меня воспитывали дядя и его семья. Он был офицером жандармерии в Гёнце. Там я и жила до 14 лет. Ходила в школу. Семья дяди привыкла... или, скорее, я к ним привыкла и привязалась.
Началась война. Они бежали… за границу. Они бежали из-за войны. А меня оставили в большой квартире. Чтобы квартира не стояла пустой, они еще поселили туда домработницу, мы с ней вместе остались в квартире. 

Бои шли очень долго: русские отступали, немцы приходили. То наоборот… На нашей улице жили жандармы, там была казарма. Многие были уже на пенсии. Ходили слухи, что бои идут так долго, потому что жандармы защищают город. На самом деле, конечно, там никого не было: все пытались уехать. Но люди так говорили. И именно поэтому меня увели.  

В конце концов, в город вошли румыны, а не русские или немцы. Они устроили целый цирк, уводили всех, кого могли. 
А потом румыны, когда нас  держали в Ракамазе, я думаю... оттуда уходил поезд... Но куда и как меня везут, я не знала. Я была девчонкой, мне было ужасно страшно, у меня было столько проблем, что я не замечала ничего, кроме своего страха…

Как происходил Ваш арест?
Ареста не было! В дом вошли солдаты с кем-то из мэрии. Меня забрали и увели.

Домработницу тоже увели?
Да.

Ее тоже…
Да. Но я ее больше не видела. Я  больше никого не видела из тех, кого знала раньше.»