Вооруженное сопротивление в Литве

1. «Особенно в самом конце борьба была очень тяжелая, очень… Все потеряли надежду. Все идеи, все силы были задушены…. Литва, как говорят, потеряла слишком много крови, слишком… Мы, кто еще оставался, были готовы умереть, но уже потеряли надежду на то, что сможем что-либо изменить. Время было очень тяжелое. Я вспоминаю о том, как мы шли в 1945 г., это было совсем другое дело. Куда бы ты ни заходил, тебя приглашали, уважали и любили. Но затем люди устали. Не потому что они устали, а потому, что начали бояться. Почти все были уничтожены, уже мало кто оставался в живых. Когда ты к кому-то заходил, то хозяин не хотел, чтобы ты у него задерживался. Борьба последних лет была особенно тяжела. Можно сказать, что главные трудности начались с 1949 г. До 1947 г. русские не организовывали облав, и мы были хозяевами ночи. Но потом они стали устраивать большие облавы и зачистки, силой в несколько десятков тысяч человек окружали лес, зажигали вокруг костры и затем лес прочесывали. После этого мы разделились на более крупные отряды. В 1945 г. отряды включали по 20-30 человек. Потом – столько, сколько требовалось, чтобы хоть как-то поддерживать вооруженное сопротивление. Моральный дух упал, каждый понимал, что даже, если нас не убьют, борьба проиграна. Я выжил лишь чудом, в меня через одежду попало семь пуль и…». 

2. «Я иногда размышляю и говорю себе, что после войны Литва потеряла слишком много крови. Если бы у 26 000 человек, погибших в лесах (большинство из них – молодые идейные патриоты), были дети, сегодня Литва была бы совсем другой. Но они защитили честь Литвы».